Виктория Заиц-Ясински, 21.07

Коклюшный возраст мой давно уж позади,
я, слава богу, перерос болезни -
и вовсе не подвержен, к счастью,
ни эротическим подростковым прыщам
приобретательства и мелких выгод,
ни похотливому мужскому зуду,
сопутствующему мечтам о собственной машине,
ни изнурительным хроническим запорам
благополучия.
Все то, что в будущем могло бы стать участком, домом,
я — в виде чёрного недорогого кофе -
стараюсь в настоящем промотать.
Я одуванчики зарплаты
сегодняшнему ветру поручаю
и дую сам на них вдобавок,
поскольку вовсе не хочу дремать блаженно
в шезлонге сбережений, накоплений:
я молодость свою освободил от взносов
на старческое тёплое бельё.
<...>
Ни у каких господ я в услуженье не был -
неужто стану холуём
её дряхлейшества? Нет, пусть она испепелится
в огне моих страстей. Пусть сокрушают старость
удары сердца моего!

— Слушай, она просто хотела сказать, что мы любим друг друга, так что неважно, когда мы поженимся — завтра, или через год, или через 50 лет.
— Фу, 50? Мы будем старыми и мерзкими.
— Да, но мы будем старыми и мерзкими вместе.