Рассказывает Алессандро Неста:
«У меня было много предложений из других клубов. Шикарный выбор. Но я не хотел уходить из Лацио. Мне было хорошо в команде, я был ее капитаном, прилично зарабатывал, это был мой город, я всегда болел за Лацио. Лацио для меня был символом футбола. Я постоянно всем отказывал.
Шел последний день до закрытия окна. Мы тренировались в Формелло, приехал сын президента, который заявил, что Лацио вынужден продавать. Мне сказали, что меня продали в Милан. Я не мог ничего сделать. У меня даже не было времени собрать вещи – сразу на самолет.
Я прилетел на Сан Сиро, Милан и Интер играли товарищеский матч. Я не понимал, что происходит. И вот, я поворачиваюсь и вижу Креспо, который несколько часов назад был со мной на тренировке.
«А ты что тут делаешь?»
«Меня продали в Интер».
Я опешил и сказал единственное, что пришло в голову: «А в Лацио кто-то остался?» Креспо захохотал».
Венецианская иконография на новой домашней форме «Венеции».
Союз золота и черного цвета заключался даже в русских боевых искусствах, но укротили-таки эти цвета именно итальянцы. Звезды с фасада базилики Сан-марко тоже тут – чтобы образовать победную V в честь камбека клуба в серию А. Последний раз «Венеция» была в элите в 01/02 (с Дзампарини, Спалетти и Рекобой за сезон до этого!)
Стоит эта красота 90 евро. (via Акс/Футбик, пиво и чипсы)
Козаккен Бойз» – команда из города Веркендам на юге Голландии. Клуб назван в честь донских казаков в благодарность за спасение от войск Наполеона в 1812 году.
В последние месяцы войны отступающие французские отряды часто уходили из маленьких поселений еще до появления казаков, чтобы обосноваться в опорных точках. Поэтому много где донские армии появлялись в уже освобожденном городе – у жителей складывалось впечатление, что для изгнания оккупантов казакам достаточно просто приблизиться. Конкретно Веркендам освобождал отряд, которым руководил генерал Егор фон Сталь, он двигался от Роттердама к важной крепости Бреда и по пути 8 декабря расчистил городок на берегу реки Мерведе.
Местные жители вспоминают, что первое футбольное поле в Веркендаме появилось как раз неподалеку от места, где казаки ее переходили. В апреле 1932-го образовался футбольный клуб SVW, а через три года выяснилось, что клуб из соседнего города называется почти так же. Тогда веркендамцы вспомнили, что обязаны своей свободой в том числе казакам, у них в городе уже был Казачий бульвар, играли они по-прежнему на том же месте – и остановились на названии «Козаккен Бойз». То есть сами назвались казаками. На официальном лого фанатов клуба как раз изображен казак, играющий в футбол.
Как тюльпановый утырок, я просто обязан рассказать вам историю из чемпионата Голландии. Кстати, самая большая плантация тюльпанов в Нидерландах находится в городке Анна Павловна. Он так назван в честь дочери русского царя Павла I, жены короля Голландии Виллема II, в честь которого назван клуб из Тилбурга, где воспитывался Фрэнки Де Йонг. Достаточно понятно?
А речь пойдет об Утрехте, это рядом с Амстердамом. Оттуда родом Ван Бастен, Снейдер, и страшный замок Де Хаар, который, по слухам, строили предки судьи финала Евро-2020 Бьёрна Кёйперса. В Утрехте мне и рассказали эту милейшую семейную драму. Итак, берите ложку попкорна, история короткая.
Как-то раз в Эредивизии играли Утрехт и Де Граафсхап. До 81-й минуты на табло горел счет 0:0, а потом на замену вышел Рики Крюйс. 19-летний малый впервые оказался в Эредивизии и так волновался, что уже на 30-й секунде дебюта засадил фантастический гол. 1:0, Утрехт победил.
Теперь берём попкорн. Главным тренером Де Граафсхапа трудился… папа героя дня Герт Крюйс и после матча глава семьи был в ярости, ведь его команда шла последней уверенней некуда. Отец семейства на прессухе зажёг:
- Мы отлично справлялись, а тут выходит этот сосунок и потрясающе бьет в верхний угол. Я сказал ему, чтобы после такого он даже не думал приходить домой. Его там не ждут.
Paawlick Morozoow (via Роман Нагучев)
И еще одна история про Анджело Перуцци, который отвечал за атмосферу в сборной Италии на ЧМ-2006.
Рассказывает Франческо Тотти.
«Выражаясь фигурально, в Германии мы проглотили всех наших соперников. Гану. США. Чехию. Австралию. Украину. Германию. Францию. Мы открывали рот и забрасывали их туда.
Самым счастливым был Анджело Перуцци, наш Кабан: он любил поесть. Как и все мы, он был голоден до побед. А еще он был просто голоден. Постоянно. Он должен был питать свой огромный организм и поглощал все, что видел. Делал ставку на количество, а не на качество. За столом он был нашим капитаном. Когда дело доходило до еды, Анджело выглядел действительно впечатляюще. Он всех веселил, но, наблюдая за Перуцци, я видел такое, что вы, люди, не можете даже представить. Я видел, как он выиграл нереальный спор, и именно тогда я понял, что все границы существуют, чтобы их преодолевали. Понял, что этот чемпионат мира будет нашим.
Это случилось в один из вечеров, когда мистер Липпи позволил нам провести, как вздумается. Я спровоцировал Перуцци. Я знал, что он ест очень много, но хотел понять, на что он способен. Я начал издалека: «Анджело, поедем поужинаем?».
«Конечно, Франческо. Куда?».
«В пиццерию».
«Мы же не в Неаполе, почему в пиццерию?». На его лице появилось странное выражение.
«Мне в голову пришла идея…». На моем лице появилось хитрое выражение.
«Какая идея, Франческо?». На его лице появилось удивленное выражение.
«Да ладно, уже не так уж важно…». На моем лице появилось безразличное выражение, хотя я знал, что он уже попался на крючок.
«Нет, Франческо, так не пойдет. Нельзя манить конфетой и прятать ее». На его лице появилось раздраженное выражение.
«Ок, я не буду ее прятать, но не мне ее есть». На моем лице появилось выражение отъявленной сволочи.
«Франческо…» На его лице не было никакого выражения.
«Я хотел предложить тебе пари». На моем лице появилось фирменное выражение Тотти.
«Какое?». На его лице появилось выражение, которому сложно подобрать определение. Я попал точно в цель. Миссия выполнена.
«Я считаю, что ты не сможешь съесть пиццу за один присест». На его лице появилось мечтательно выражение. Слово «пицца» мгновенное заняло все его мысли.
В этот момент меня словно ударили в бок ножом, я был убит. Радость на лице Перуцци все объясняла. Вдобавок Анджело ничего не ответил, он молчал, пока мы ехали с базы в пиццерию. Я начал переживать, что обидел его. Но нет. Он просто готовился к представлению.
Как только мы сели за стол, он заказал пиццу. Посмотрел на меня. По лицу пробежала улыбка. Он согнул маргариту вчетверо, даже не резал ее, распахнул глотку и насладился своим триумфом. Он казался анакондой. И наконец-то заговорил.
«Франческо, я победил».
«Я вижу, черт возьми».
«Но есть проблема…»
«Тебе плохо?».
«Нет. Я все еще голоден».
Нет, мы не могли не выиграть этот чемпионат с такими людьми в составе».
Марко Матерацци – об атмосфере в сборной Италии на ЧМ-2006.
«Честно говоря, мы с Рино Гаттузо хотели оторвать Фаусто голову. Мячом. Он все еще жив, но тогда я бы не поставил на это ни монеты. Вероятность того, что он не умрет, была минимальной – примерно так же оценивали мои шансы забить в финале чемпионата мира или победу Лестера Клаудио Раньери в Премьер-лиге. Или вручение Гаттузо Нобелевской премии. Но все это случилось, за исключением последнего – тогда мы бы не избежали Апокалипсиса.
Фаусто был одним из камердинеров в нашем отеле. Итальянец, гордый и надежный: если бы он рассказал хотя бы одному журналисту о том, что видел, его бы сразу же с позором вышвырнули из Германии.
Мы очень его любили, да и сейчас все с ним общаемся. Отличный парень, вот только мы пользовались его добротой. Он стал нашей мишенью, в прямом смысле слова. Он – цель, мы двое – снайперы. Однажды пришли к нему с парой футболок – красивых, блестящих, с номерами, написанными золотой краской. «Хочешь их? Это футболки, в которых мы играем, они для тебя».
На его глазах мгновенно появились слезы. Он был счастлив: «Спасибо, парни, вы – настоящие друзья».
Тут я продолжил: «Но, Фаусто, чтобы получить их, ты должен кое-что для нас сделать».
«Все, что захотите, парни».
«Ты должен отбить пенальти головой».
«Что?».
«Я бью пенальти, а ты должен отбить его, остановив мяч головой. Нельзя трогать его ни руками, ни ногами, ни любой другой частью тела».
Рино стоял на два шага позади меня и наблюдал за разговором, молча. Но каждый раз, когда я открывал рот, он кивал. Мой верный сообщник.
Нормальный человек (с головой на плечах?) послал бы нас подальше. И сделал бы правильно, ведь мы это заслужили. Но не Фаусто – слишком кроткий, чтобы нагрубить нам. Он согласился: «Хорошо, Марко».
Мы сразу же пошли на поле около пруда. Сделали 11 шагов от ворот – годами споря с арбитрами, мы узнали, что один шаг равен метру. А 11 метров – классическое расстояние для исполнения пенальти. Мы с одной стороны, Фаусто – с другой. Принцип сельской дуэли.
В Рино проснулась человечность, почти альтруизм: «Я не хочу, чтобы он умер. Если это произойдет, кто расскажет Липпи?».
«Спокойно, мы сбросим труп в пруд».
Из нас двух я был пенальтистом. Я начал разбег. Длинный разбег. Ударил мяч со всей силой, словно передо мной был злейший враг, а не симпатичный мне парень. Естественно, я целился в голову. Внутри был абсолютно спокоен: «Куда там ему отбить». Но Фаусто отбил мяч – виском, с хирургической точностью. Я ударил плохо, однако ради двух футболок он бросился навстречу торпеде, которую я запустил. Это был прыжок ангела, и он действительно был близок к тому, чтобы им стать. Сбитым, идущим ко дну.
Рино: «Ты убил его».
«Да ладно, перестань».
«В таком случае мы сохранили футболки». Какая гуманность.
В этот момент Фаусто захрипел, подавая признаки жизни: «Парни, я победил?».
Мы ответили ему в один голос: «Да, у тебя получилось. Молодчина!» Мы кричали от радости.
Шатаясь, он повернулся к нам, чтобы получить свой заслуженный приз.
Вот так мы и развлекались. От победы до победы, лавируя на грани шутки и предумышленного убийства. Если ты не умеешь веселиться, то рискуешь сойти с ума. Если ты слишком серьезный, то выйдешь на поле чересчур взволнованным, а не сосредоточенным». (via ДжанлукаЛападула)
Кадр из матча чемпионата Гренландии.
«Мы медленно развиваемся в том числе и потому, что не зарабатываем на билетах, – говорил BBC один из организаторов чемпионата. – Не можем же мы сказать людям: «Сесть вот на этом камне – 50 долларов, а на этой удобной скале – в два раза дороже».
15 лет назад Италия победила Германию 2:0 и вышла в финал чемпионата мира. Первый гол, на 199 минуте, забил Фабио Гроссо.
Рассказывает Альберто Джилардино:
«Я, Яквинта, Матерацци и Гроссо – «великолепная четверка» Playstation. Мы пользовались каждой свободной минутой, чтобы играть, два на два. Стадионом была комната Марко в отеле Landhaus Milser в Дуйсбурге. Устраивали битвы не на жизнь, а на смерть, сражались до последней секунды. Никто и не думал сдаваться, иногда все заканчивалось перепалками – напряжение было такое, будто на кону победа в чемпионате мира.
Как только появлялась возможность – мы мчались играть. Утром после завтрака, днем после обеда, между тренировками, вечером после ужина. Всегда. Мы относились к этому очень серьезно. Сколько джойстиков сломал Винченцо! Он ненавидел проигрывать. Иногда, тот, кто играл с ним за одну команду, нарочно поддавался, чтобы просто посмотреть на реакцию, насладиться ею, посмеяться, глядя на разъяренное лицо Яквинты. Однажды нам втроем пришлось бросаться к телевизору и ловить его, иначе тот разбился бы вдребезги – Винченцо на нем выместил свою злобу.
Гроссо, когда играл, вел себя странно. Я, Марко и Винченцо постоянно играли клубными командами – Реалом, Баварией, Ювентус, Барселоной, Порту, Интером, а он настаивал: «Ок, давайте так, но потом возьмем сборную». Мы соглашались, и он выбирал Италию. Для него существовала только одна команда. Никаких вариантов. Италия. Италия. Только Италия. Он что-то чувствовал, но никому ничего не говорил. Иногда морщился или улыбался, я никогда не понимал, что именно происходит. Было очевидно, что он счастлив, но в то же время взволнован. Мы делали вид, что ничего не замечаем.
Играя за Италию на приставке, он играл за самого себя. Гроссо был Гроссо даже во время игр перед телевизором. Он получал мяч и рвался в штрафную соперника – иногда получалось, иногда нет. Странная манера для защитника, который должен оставаться у своих ворот, а не стремиться к чужим. Тот, кто с ним играл в этот момент, всегда злился: «Фабио, отдай пас! Мяч не твой. Хватит пытаться сыграть решающую роль…»
Я сейчас перечитываю эту фразу, и у меня мурашки по коже. Фабио не реагировал и продолжал гнуть свою линию. Как-то в одном из наших матчей был назначен пенальти, и бил его он. Виртуальный Гроссо. Фабио с джойстиком в руках управлял Фабио на экране. Конечно, он забил и снова выглядел слегка взбудораженным. Я уверен, что он уже тогда начал что-то предчувствовать. Что-то настолько красивое, что становилось страшно.
Если мы должны выбрать, что стало главной причиной нашей победы в Германии, ответ очевиден – команда. Если же нужно выбрать имя – это он, Фабио Гроссо. В 1/8-й финала против Австралии к решающему пенальти (выдуманному арбитром, но кого это волнует), который забил Тотти, привела атака по левому флангу. Фабио прошел Брешиано, а затем был сбит Нилом. В полуфинале с Германией первый гол, в дополнительное время, за минуту до серии пенальти, забил он и праздновал, тряся головой, будто случилось что-то невозможное. На самом деле все это он уже делал – на PlayStation. О пенальти в ворота Франции и говорить не стоит – Гроссо подарил нам сказку. Как обычно, в последний момент. Когда возникали проблемы, когда времени почти не оставалось, когда Липпи уже думал о плане Б, на помощь приходил Фабио. У него была волшебная палочка, он спасал нас от неприятностей за секунду до того, как все взлетало на воздух. Мы с Марко и Винченцо все это уже пережили на сборах. Но осознали только после возвращения из Германии. Тогда-то мы втроем и решили поговорить.
«А ты помнишь, как Фабио заработал пенальти на PlayStation?»
«А как у него получился этот невероятный удар издалека?»
«А как он взялся бить пенальти и не промахнулся?»
В комнате Матерацци мы старались так, словно играли на самом деле, но все-таки знали, что это не по-настоящему. Не для него.
Фабио видел все иначе.
Он шел к победе на чемпионате мира». (Via ДжанлукаЛападула)
Бернардо Бертолуччи вручили Оскар в 1987-м – за режиссуру и сценарий «Последнего императора». В 2007-м он получил Золотого льва за выдающуюся карьеру на кинофестивале в Венеции, а в 2011-м – почетную пальмовую ветвь в Каннах.
У Пьер Паоло Пазолини Оскара не было, но поэта, режиссера и прозаика называли одним из ярчайших артистов Европы. Пазолини эпатировал смелыми и неожиданными высказываниями на тему марксизма, христианства, человеческой сексуальности.
В марте 1975-го оба работали недалеко от Пармы. Бертолуччи снимал эпическую драму «Двадцатый век» на 317 минут, Пазолини – психоделический фильм «Сало, или 120 дней Садома», который запретили в нескольких странах из-за сцен насилия, убийств и сексуальной развращенности.
А еще оба любили футбол. Организовали команды из членов съемочных групп и провели матч. Бертолуччи не хватало игроков – двоих пригласили из молодежки Пармы. Одного звали Карло Анчелотти, ему было 15.
Футболистов представили как реквизиторов на съемках. По словам Анчелотти, Пазолини понял, что это ложь, но очень хотел сыграть, так что не подал виду.
«Какими были схемы? Дайте мяч лучшему, а он разберется, – рассказывает Анчелотти. – Никаких 4-4-2 или 4-3-3, но какая красота! Полная свобода».
Команда Бертолуччи победила 5:2, Анчелотти забил. «Можете написать, что на том поле началась моя карьера», – смеется Карло.
Впереди у Анчелотти было великое будущее. У 34-летнего Бертолуччи – десяток фильмов и мировая слава. 53-летнего Пазолини в ноябре того же года нашли мертвым – у него было сломано десять ребер, разбито лицо, наполовину оторваны уши, раздавлены гениталии, по трупу несколько раз проехала машина. Это преступление остается одной из самых больших нераскрытых тайн Италии XX века.
На фото в кружках – Пазолини и Анчелотти.
