Владимир Калашников, 13.10

Я думаю, что когда француз или англичанин говорит: Франция! Англия!... он непременно представляет себе за этим словом нечто реальное, осязаемое... понятное ему... А я говорю Россия и — чувствую, что для меня это — звук пустой. И у меня нет возможности вложить в это слово какое-либо ясное содержание.

— Стреляй давай.
— Нет, Майк, нет, я дал обещание Господу. Нет насилию.
— А кто, по-твоему, дал тебе это оружие?
— Не знаю.
— Это божий пулемет!
— Разве?
— Он послал его в момент нужды.
— Это да, он бы пригодился.
— Да, ты орудие в руках Господа.
— Да, я орудие.
— Как в «Давиде и Голиафе».
— Как Давид с пращей.
— Да, этот пулемет твоя праща! Он дан, чтобы разить твоих врагов.
— Знаешь, что? Мы с тобой плохие библейские парни!