Марина Штадельман, 10.10.1983

Их встреча продолжалась уже сорок минут, и он ощущал сильнейшее желание протянуть руку, схватить лежащий на столе экземпляр Свода законов Швеции и ударить им прокурора по голове. Он потихоньку обдумывал, что произойдет, если он так поступит. Это, безусловно, наделает шума в вечерних газетах и, вероятно, выльется в судебное преследование за нанесение телесных повреждений. И он отбросил эту мысль. Главное отличие цивилизованного человека состоит в том, чтобы не поддаваться подобным импульсам, как бы вызывающе ни вела себя противоположная сторона.

Я не чувствовала ничего. Только ужас и нескончаемое чувство вины. Наконец, меня прорвало. Я больше не могла держать в себе все нахлынувшие чувства: страх, боль, отчаяние, ненависть, злость, печаль, вина, безысходность – все слилось единым потоком. Но, несмотря на это, у каждого чувства был свой вкус. Я различала их. Боль – горькая, жгущая мои легкие и горло. Страх – холодный и обволакивающий, как азот. Отчаяние – соленое и теплое, как мои слезы. Ненависть – сухая и горячая. Злость – горькая и перченая, как индийские специи. Печаль – кислая, как лимонный сок. Вина – тяжелая топкая и глубокая, как оскома, вяжущая во рту. Безысходность – прозрачная и прохладная, как дым от сигарет или туман, окутывающий тебя, от нее не укрыться, она обволакивает все тело. И тогда скулы начинает сводить от ужаса. Я опустела. Все вырвалось наружу вместе с неистовым воплем...