Ольга Кунц, 10.08

В долгий год, когда я, лежа в постели, уже не чаял, что я когда-нибудь встану, я научился от предутреннего чириканья воробьев за окном, и от лунных лучей, проходивших через окно в мою комнату, и от всех шагов, достигавших до моего слуха, великой сказке жизни, понял святую неприкосновенность жизни. И когда наконец я встал, душа моя стала вольной, как ветер в поле, никто уже более не был над ней властен, кроме творческой мечты, а творчество расцвело буйным цветом.

— Прости меня, Стелла Вермиллион!
— Буду щедрой. Прощу, если сделаешь харакири.
— Харакири?! Из-за такой мелочи помирать? Подумаешь, белье увидел... Харакири за лицезрение трусиков?