Андрей Ивашкин, 06.12.1992

Нежными путами сердце повязано,
Не оборвать их так просто, не выскочить:
Слишком уж многое прожито, сказано,
Слишком уж стали мы равными, близкими.
Я чересчур уж расслабилась, стала вдруг
Тихой, довольной и всё понимающей.
Слишком уж много тебя и тобой вокруг…
Слишком уж сильно сердечко сжимается…
И в не-свободе вот этой чарующей
Слишком уютно и слишком уж сказочно.
Я заражаюсь мечтами о будущем,
Страсти земные бушуют пожарищем
Слишком уж… Верить ли? Помнить ли? Надо ли?
Это не может быть ложью, наверное…
Только вот может ли это быть правдой?
Мне не известно. Но тянет уверовать.

И вдруг возникает какой-то напев,
Как шмель неотвязный гудит, ошалев,
Как хмель отлетает, нет сил разорвать,
И волей-неволей откроешь тетрадь. От счастья внезапного похолодею.
Кто понял, что белым стихом не владею?
Кто бросил мне этот спасательный круг?
Откуда-то рифмы сбегаются вдруг. Их зря обесславил писатель великий
За то, что бледны, холодны, однолики,
Напрасно охаял он «кровь и любовь»,
И «камень и пламень», и вечное «вновь». Не эти ль созвучья исполнены смысла,
Как некие сакраментальные числа?
А сколько других, что поддержит их честь!
Он, к счастью, ошибся, — созвучий не счесть.