Наталия Наумова, 08.09.1986

И я один. Я не умею
Развеять этот тусклый чад.
Я воплотить в словах не смею
Того, о чем они молчат. Гляжу в их лица долгим взглядом,
В душе от жалости светло,
Вот, мы близки... Но тех, кто рядом,
Жизнь разделяет, как стекло. Разбить — нет сил. Неумолимо
Ползут, змеятся ночи, дни...
Проходят люди мимо, мимо,
Теснятся, падают... одни.

С самого начала мы были убеждены, что в известной мере он сам нарывался на неприятности, и это стоило ему жизни. Ужасно, если вдуматься, ведь единственным, из чего мы исходили, чтобы прийти к такому заключению, была на самом деле его внешность, а вернее, социальная принадлежность, отразившаяся в его внешнем виде. Разве стали бы мы подозревать его в чем-то, если бы он выглядел как большой начальник?