Светлана Кононова, 09.09.1994

Вот сейчас нужно просто уйти, иначе все испортишь. Ну, я не знаю: человек высекает из камня фигуру, и ровно в тот момент, когда он осознает ее совершенство, откалывается кусок, от лица, допустим. Можно эту фигуру уменьшить раза в полтора и какое-то время еще ею любоваться (пока не отвалится следующий кусок). Но однажды понимаешь, что весь твой опыт, вся внутренняя этика требуют оставить в покое свою прекрасную погубленную любовь, не пытаясь как-то по мелочи пристроить к делу то, что от нее осталось. Проще говоря – не использовать как пресс-папье.

... Я никогда не думал, что с нами такое случится. Я думаю только о тебе и о всех мечтах, которые у меня были и которые теперь не осуществятся, потому что я был таким кретином. Я понимаю, что поступил так же, как и ты. Почему и кто что сделал... с чувствами или без, в конце концов, не важно. Я знаю, что причинил тебе боль, и мне от этого безумно грустно. Ты спросила, прощу ли я тебя? Я ответил, что это не так просто. Это просто очень просто, если проглотить свою дурацкую мужскую гордость, что я сейчас и делаю. И у меня не остается никакой злости, а только бесконечная грусть и пустота. Я уже не знаю, что и делать... Мне так тебя не хватает. Мне не хватает твоего запаха, твоей кожи, твоего смеха, твоих опухших глаз, когда ты утром просыпаешься. Мне бы так хотелось иметь от тебя маленькую, а еще лучше пятерых. Я знаю, что часто был невнимателен, но не потому, что я тебя не любил, а просто потому, что я идиотски верил, что мы так или иначе будем вместе. Я не хочу быть высаженным на льдине. Я хочу достойно состариться, я хочу кормить уток именно с тобой. Если у меня не будет детей, кто будет натирать мне спину камфорным спиртом, если я буду лежачим?... Я знаю, что я ушел, но я так хочу вернуться. Я не могу без тебя.