Андрей Светлов,

— Пожалуйста. Просто уходи, — просила она надломленным, безжизненным голосом.
Он растерянно смотрел на нее долгие пять секунд, а затем развернулся к выходу. За секунду до того, как за ним захлопнулась дверь, она услышала тихий, робкий шепот:
— Пожалуйста, не плачь.

— Вы же знаете: мать умерла, друзья кто где... Пошёл на работу устраиваться — либо сразу говорят «Гуляй, Вася», либо говорят «Завтра позвоним» и тишина. В милицию вот ходил...
— И что?
— Кому нужен мент контуженный?
— Это они тебе так сказали?
— Нет, конечно... Про ранение спросили. Потом говорят мол «У нас вакансий нет, вон милицейская школа под боком».
— И ты что, решил запить, да?
— Ну да, сорвался я, Леонид Вячеславович! А что ещё было делать?!
— Что ещё было делать?... Две недели из плена по горам полз, чтобы бормотуху пить за углом, да? Выпей.
— Зачем?
— Ну ты же это любишь, с алкашами вино хлещешь, а с генералом что, коньяку не выпьешь?
— Не хочу.
— Уверен?
— Уверен!
— Ладно. Ты думаешь, ты своим рассказом из меня слезу вышиб? Ошибаешься. Бедный он, несчастный, никому не нужный, работу он не может, видите ли, найти...
— Да не в этом дело! Просто обидно!
— Да, и мне тоже обидно. Что ты ко мне сразу-то не пришёл? Значит так: пойдёшь служить во вневедомственную охрану. Вот тут телефон и адрес.
— Что им сказать-то?...
— Ну скажешь, что не пьешь, спортом занимаешься... Остальное всё уже сказано.
— Спасибо, Леонид Вячеславович! Честное слово, я...
— Тебе спасибо.
— За что?
— Что живым вернулся. Эх, Сашка, Сашка... Иди и помни: ты всё-таки офицер.