Марина Таран, 12.10

Чувство обиды шлейфом будет тянуться за вами, если не найдете в себе сил-сбросить этот груз.

«Ах, — думал он, подпрыгивая, — если б это случилось… Если б озарило, если б напасть на след. Всего лишь одна, неповторимая оказия…»
Внизу, под террасой, что-то сверкнуло, ночная тьма разорвалась, из блеска появилась лошадь. С седоком. Девушкой.
— Добрый вечер, — вежливо поздоровалась девушка. — Простите, если не вовремя. Нельзя ли узнать, что это за место? И какое это время?
Аарениус Кранц сглотнул, открыл рот и забормотал.
— Место, — терпеливо и четко повторила девушка-наездница. — Время.
— Эээ… Ну… Того… Беее…
Лошадь фыркнула. Девушка вздохнула.
— Ну что ж, вероятно, я снова не туда попала. Не то место. Не то время! Но ответь мне, человек! Хотя бы одним понятным словечком. Ведь не могла же я попасть в мир, в котором люди утратили способность к членораздельной речи?
— Эээ…
— Одно словечко.
— Хэээ…
— Да чтоб тебя удар хватил, болван, — сказала девушка.
И исчезла. Вместе с лошадью.
Аарениус Кранц закрыл рот. Немного постоял у балюстрады, вглядываясь в ночь, в озеро и отражающиеся в нем далекие огни Вызимы. Потом застегнул штаны и вернулся к телескопу.
Комета быстро обегала небо. Ее следовало наблюдать, не упускать из поля зрения стекла и глаза. Следить, пока она не исчезнет в просторах космоса. Это был шанс, а ученому нельзя упускать шансы.