Константин Воротников, 31.01

Если бы отец мой и дед встали из гробов и посмотрели на все происшествие, как их Ермолай, битый, малограмотный Ермолай, который зимой босиком бегал, как этот самый Ермолай купил имение, прекрасней которого ничего нет на свете. Я купил имение, где дед и отец были рабами, где их не пускали даже в кухню... Эй, музыканты, играйте, я желаю вас слушать! Приходите все смотреть, как Ермолай Лопахин хватит топором по вишневому саду, как упадут на землю деревья! Настроим мы дач, и наши внуки и правнуки увидят тут новую жизнь... Музыка, играй!

— Страдания, которые вы описываете с такой серьёзностью: боль, потеря... Вы этого ничего не пережили, вы знаете лишь то, что описывают другие.
— Довольно, сэр!
— Так уверенно описываете муки любви, когда сами ничего не знаете об этом... Я ещё не закончил!... О чём вы грезите? О добром муже? О спасении, о чистой душе, об излечении раненной птицы? Совершенство! Совершенству нет места в любви, Эдит. Я советую вам вернуться к призракам и фантазиям, и поскорее. Вы ничего не знаете о сердце человека, о любви или о боли, вызванной ею! Вы лишь избалованное дитя!