Maria Macovei, 14.11

Почему в вишнёвом Дораке половина трактирщиков малевала на вывесках всевозможных овец, ягнят и баранов, Марсель не понимал никогда. Это казалось глупым даже глубокой осенью, а уж когда цвели сады… Дорогу заметало тёплой нежной метелью, по обе стороны громоздились живые бело-розовые облака, в которых самозабвенно пело, чирикало и щебетало. Сам Марсель тоже чувствовал себя полным Котиком. Хотелось безудержно крутить несуществующим хвостом, носиться кругами среди доцветающих вишен, от избытка чувства бросаясь на грудь всем хорошим людям с твердым намереньем немедленно облизать. <...>
Сады расступились, галантно пропуская весёлую речку, за которой потянулись луга, но рукава виконта и гриву его коня ещё долго украшали белые лепестки. «Теплым снегом минувшего счастья».

Хотел бы я быть пиратом, который грабит суда, пересекающие океан удовольствий!