Станислав Давлетшин, 25.03.1989

Вершиной же христианской нравственности можно считать призыв доброго отношения к своим врагам: "... если враг твой голоден — накорми его, если жаждет — напои его...". Но за этим следует продолжение, раскрывающее всю суть христианской морали: "... ибо делая сие, ты собираешь ему на голову горячие угли!...". Найдутся ли слова, которые описали бы эту крайнюю степень ее двуличия?

— Напрасно ты думаешь, что месть сладка. В ней нет отрады.
— Легко тебе говорить, Гар. У тебя свои мечты, у меня свои. В них льётся кровь моих врагов. Душа моя упивается этой кровью, и я счастлива.
— Это не мечты, лисичка. Это кошмары. Гони их прочь. Кровь никому не приносила счастья.