Александр Решетник, 12.08

Я люблю возиться с малышами, они такие забавные. Перемажутся в краске, наставят на листе ватмана разноцветные отпечатки ладошек и радуются, что им позволили поозорничать и поиграть с красками. Хохочут, веселятся, и мамы вместе с ними. Много ли в детстве нужно для счастья? Чтобы мама была рядом, чтобы не ругали за грязные ладошки да чтобы похвалили за первые творческие успехи. Я всегда их искренне хвалю, потому что знаю: пока дети маленькие, можно заразить их тягой к творчеству. Можно дать им возможность через рисунок научиться общаться с миром, с мамой, друг с другом, с самими собой. Если не сделать это в раннем детстве, потом будет гораздо сложнее.

Уж лучше умереть, чем жить по инерции, жить жизнью, в которой нет ничего, кроме повторения пройденного. Умереть – значит перейти в неведомое. Умереть – значит испытать радость, испытать радость при мысли о том, что ты отдаешься на милость стихии, которая гораздо обширнее привычного нашему рассудку мира, а именно абсолютному неведомому. Вот это и есть радость. Но стыдно и унизительно человеку жить, словно механизм, замкнувшись в себе усилием собственной воли, быть существом, оторванным от непознанного. В смерти же нет ничего позорного. Позорна только жизнь, каждое мгновение которой ничем не заполнено, которой человек живет только по инерции. Жизнь и в самом деле может стать постыдным унижением для человеческой души. Но смерть – это не позор. Смерть, которая есть безграничное пространство, нам никогда не удастся запятнать.