Александр Николаев, 15.01.1988

Это больше, чем мое сердце,
Это страшнее прыжка с крыши.
Это громче вопля бешеного,
Но гораздо тише писка забитой мыши.
Это то, что каждый всю жизнь ищет,
Находит, теряет, находит вновь,
Это то, что в белой фате со злобным оскалом.
По белому свету рыщет,
Я говорю тебе про любовь. Она сама по себе невесома,
Она легче, чем твои мысли.
Но вспомни как душу рвало,
Когда она уходила,
Как на глазах твоих слезы висли.
Она руками своими нежными,
Петлю на шею тебе набросит,
Не оставляя ничего от тебя прежнего,
Сама на цыпочки встать попросит,
Ты даже не сможешь ее увидеть
Ты никогда не заглянешь в ее глаза,
А думаешь только о том, как бы её не обидеть,
Не веря в то, что она действительно зла.

Вот если бы пришли фашисты, которые за неправду расстреливают, и спросили, — «Изменяла тебе жена или не изменяла?» Я в любом случае ответил бы «нет», потому что если не изменяла, ты сказал правду, тебя отпустили, а если изменяла, то ты даже удивиться не успеешь.
А вот сказал ты — «да, изменяла» и это оказалось правдой. Тебя отпустили, живи, только как с этим жить? Ты знаешь, она знает что ты знаешь, все фашисты знают, их уже не позовешь — неловко, а ребята были полезные… А если все и держалось на том, что ты «не знаешь», а она сейчас уйдет, а ты её любишь…ай..