Оксана Мизенко, 06.06

Я познакомился с Брандо приблизительно тогда же, когда и с Брижит. Как-то мы сидели с Кристианом Марканом на террасе кафе на бульваре Монпарнас, когда наше внимание привлек необычайно красивый молодой человек, сидевший за соседним столиком. Было лето, жарко. Молодой человек разулся и массировал ногу, поставив ее на столик между «перно» и пепельницей. Испуская стоны удовольствия, он повторял: «Господи, как мне хорошо!»
Завязался разговор, и Адонис пояснил, что много ходил, а после этого массировать икры самое большое удовольствие в мире. Представился: Марлон Брандо. Сказал, что один в Париже и живет в маленьком, страшно неудобном отеле на левом берегу.
Испытывая неудержимое желание сбежать из Нью-Йорка, он отправился во Францию, где никого не знал. Внезапно мы почувствовали взаимную симпатию и позвали его жить у нас в квартире на улице Бассано.
Только назавтра Марлон сообщил нам, что он актер и сыграл на Бродвее в пьесе Теннесси Уильямса «Трамвай «Желание». В кино пока не снимался. Весьма известный в Нью-Йорке, в Париже он не был известен никому. И с первой же встречи стал нашим с Кристианом Марканом большим другом.
Однажды мы с Кристианом, Брижит и Марлоном провели ночь в клубе Сен-Жермен-сюр-Табу, помещавшемся в районе Рынка, и пешком шли по Елисейским полям. Мы немного выпили (Брижит не пила никогда) и на углу авеню Георга V, на террасе перед кафе «Фукетс», Марлон увидел стулья и столы, скрепленные цепями, чтобы их не растащили. Не говоря ни слова, он принялся расставлять стулья на тротуаре. И произнес первые слова из «Трамвая», а затем играл все роли один — Бланш, Стэнли, Митча.
Занимался день. Елисейские поля исчезли. Мы находились в маленьком душном помещении в Нью-Орлеане. С помощью трех стульев и двух столов Марлон сумел воссоздать магию театра. Первые прохожие, направлявшиеся на работу, еще не проснувшиеся и угрюмые, с любопытством останавливались, а затем уже не могли двинуться дальше. Парижане — люди пресыщенные, на них трудно произвести впечатление уличным спектаклем спозаранку. Да к тому же они не понимали по-английски. Но даже они сумели оценить талант.

На управление государством, сидя в президентском кресле, требуется куда меньше героизма, чем выбирать, что купить детям — обувь или хлеб.