Илья Чередниченко,

Один скряга тяжело заболел. Наступил день кризиса, но он не потел. Об этом его слуги доложили врачу. Тогда врач посоветовал:
— Ешьте в его присутствии дорогое печенье, которое он когда-то сам едал. Заметив это, больной мигом вспотеет.

Он понимал, что люди вечно остаются чужими друг другу, что никто не способен по-настоящему понять другого, что, заточенные в темной утробе матери, мы появляемся на свет, не зная её лица, что нас вкладывают в её объятия чужими, и что, попав в безвыходную тюрьму существования, мы никогда уже из неё не вырвемся, чьи бы руки нас ни обнимали, чей бы рот нас ни целовал, чье бы сердце нас ни согревало. Никогда, никогда, никогда, никогда, никогда.