Владимир Адиканков, 16.05.1993

По вечерам она запрыгивает на мое одеяло и топает по мне лапами. Приходит к моему лицу, долго смотрит мне в глаза, гладит меня лапой и уходит спать на пол, рядом с диваном. Утром она неизменно просыпается на моей подушке, и я всегда радуюсь, увидев её очаровательную морду.
И я ее обнимаю, и прижимаю к себе, и понимаю, что в моем сердце для неё уже появилось отдельное место.
Сегодня малышку забрали на дачу. Мы пришли домой из школы, а дома пусто. Нет собаки. И я сижу и плачу. Я понимаю, что это слезы по той, давно ушедшей из жизни, любимой собаке. Потому что её тут нет, даже когда тут есть Мася. Это болит вина и пустота в душе. Наверное, слезы никогда не закончатся. Но я точно знаю, что когда вернется Мася, в моем доме ее будет ждать ее место, ее миски, ее котлета, ее игрушки, ее подушка и много-много моей любви, предназначенной именно для неё и больше ни для кого другого. И она посмотрит мне в глаза и увидит, что уже можно обнаглеть и лизнуть меня в нос.

Однажды пустое в стихах написал,
А в воздух стрелять велика ли заслуга?
И недруг об этом мне правду сказал,
И в слове его я почувствовал друга.