Антон Миусков,

Блажен, кто не склонял чела младого,
Как бедный раб, пред идолом другого!

Трехсотсороковой к концу. Свершился дней круговорот.
Среда. Еще четыре дня, а там Шавваль{*} — и минул год.
Зачем пришел я в этот мир? Что совершить и что сказать?
Пришел я песнь любви пропеть, пришел изведать жизни мед.
А стал рабом своих детей и пленником своей семьи,
И жизнь я прожил, как верблюд, трудился, словно вьючный скот.
К чему? Мои богатства я по пальцам сосчитать могу,
А бедствия начну считать — до гроба не окончу счет.
Чем завершу я долгий путь? Его истоком ложь была, -
По суете он пролегал и в суете конец найдет.
За деньги жадность я купил, а жадность принесла мне зло,
Я — многих горестей мишень, мне только беды небо шлет.
О, жаль мне юности моей, и жаль прекрасного лица,
И жаль мне прежней красоты и прошлой жизни без забот.
Где безмятежность юных лет, отвага пламенной души?
Где упоение страстей, мечты безудержный полет?
Мой волос бел, как молоко, а сердце, как смола, черно.
В лице индиговая синь, и слабость мне колени гнет.
От страха смерти день и ночь дрожу, как пожелтевший лист,
Как нашаливший мальчуган, когда отцовской плетки ждет.
Мы проходили, и прошли, и стали притчей для детей,
Забыты все, кто жил до нас, и нас забудут в свой черед.
О Кисаи! Твой полувек заносит лапу над тобой,
Как ястреб, он тебя когтит, твои крыла на клочья рвет.
И если от надежд ушел и разлюбил богатства ты,
Так время осуди свое и без надежд иди вперед.