Гульшат Гатауллина,

Однажды на Тверской я увидел совершенно ясно, как Пушкин сошёл с своего пьедестала и, тяжело шагая «по потрясённой мостовой», направился к остановке трамвая. А на пьедестале остался след его ног, как в грязи оставшийся след от калош человека. Пушкин встал на заднюю площадку трамвая и воздух вокруг него наполнился запахом резины, исходившим от плаща. Я ждал, улыбаясь, зная, что этого быть не может. А между тем это было! Пушкин вынул большой медный старинный пятак, которых уже не было в обращении. «Александр Сергеевич! — тихо сказал я, — кондуктор не возьмёт у вас этих денег! Они старинные!» Пушкин улыбнулся: «Ничего. У меня возьмёт!» Тогда я понял, что просто сошёл с ума.