Сусанна Ерибекян, 05.07.1988

Прежде душа принадлежала миру, где правила абсолютная Красота. И теперь душа никак не может поверить в то, что она могла достигнуть конца падения. Она не верит в то, что этот конец вообще существует, может быть. Она не способна представить себе, что есть та финальная точка, за которой нет ничего. Даже упав, разбившись в кровь, она продолжает жить, она продолжает искать выход.
Красота, которую она ощущала в том, ином мире всем своим существом, была столь огромна, столь величественна и всесильна… Как можно поверить в то, что где–то, в какой–то точке мироздания поле её силы истончается настолько, что его больше нет вовсе? Разве у божественной Красоты может быть предел?... Разве можно поверить в то, что у бесконечности есть рубеж?
А что если это рубеж, действительно, существует?... Само предположение кажется душе кощунственным, но что она может сказать своему разуму? Что она может сказать своему изнывающему от муки телу? Что она может им сказать?... А те, в свою очередь, не молчат. И разум, и тело в один голос утверждают: «Все кончено! Это конец!» Душа остается один на один со своей верой. Один на один… И что–то в ней надламывается.
Когда «все хорошо», душа мешает нашему сытому, глупому, бессмысленному, самодовольному счастью. Ей неспокойно, ей нужен полет. Когда же «всё плохо», когда мы лишаемся всякой надежды, она мешает нам иначе. Она мешает нам умереть… Но разве её нельзя обмануть?

Что ж, половина жизни проходит в мечтах, потому, быть может, и сладка она так, жизнь. Быть может, потому и дорога она, что не всё, не всё сбывается, о чём мечтаешь.