Маргарита Решетова, 04.10.1980

— Кастодия, вы что, хотели меня пощупать и решили замаскироваться таким предлогом? — прозвучал недоуменный вопрос, и до меня дошло, что же я делала последние несколько минут.
— Да нет, просто давно не работала с живыми, — пролепетала я, пытаясь сочинить достойное оправдание своему поведению. — И вы такой хороший анатомический образец. Адепты бы передрались за право вас вскрывать.
И тут раздался хохот. Я с опаской посмотрела на веселящегося магистра.
— Вы точно целитель? — все еще смеясь, поинтересовался Бриар. — Я уже слышал нечто подобное, только от некроманта.
— Извините, — пробормотала я, опуская глаза. — Как-то само вылетело.
— Ладно, вы только мне объясните, в чем моя анатомическая прелесть? — усмехнулся он.
— У вас идеальное телосложение, правильные пропорции, мускулатура хорошо развита, на такой одно удовольствие мышечные ткани изучать, — честно ответила я.
— Обещаю завещать собственное тело на исследования, — улыбнувшись, заявил магистр.

Моя душевная боль нестерпима, один и тот же неразрешимый вопрос: коль мой автомат лишал людей жизни, стало быть и я, Михайло Калашников, девяносто три года от роду, сын крестьянки, христианин и православный по вере своей, повинен в смерти людей, пусть даже врага?