Диана Зверева, 19.05.1987

И доктор стал мизантропом. Другое дело, что на его долю и на долю его лошади, которая, бывало, брела чуть ли не по брюхо в болотной жиже, досталось столько дорожной грязи, что вкуса к другой, житейской, у него не возникло. Не стал он мизантропом и наподобие Альцеста. Добродетель в нем не возмущалась, он не гневался и не обличал. Нет, нет, ничего подобного — он презирал человечество точно так же спокойно и мирно, как брал понюшку табаку, и удовольствия находил в своем презрении столько же, сколько в понюшке.

Скажи... а тебя можно полюбить?
Не так, что б на секунду, на мгновенье...
А так, что б вечность вместе... рядом быть!
Скажи... а тебя можно полюбить? Из срока, что отпущен нам прожить -
Я не хочу терять минуты даже!
С тобою просыпаться, в сон сходить -
Скажи лишь... тебя можно полюбить? Есть чувство, что я знал свою всю жизнь,
Что где-то вдруг однажды ты возникнешь!
Меня поверь, ветрам не становить!
Скажи, что тебя можно полюбить!