Роман Гацько, 15.03.1990

Давайте посмотрим на нынешний мир. Макрон, ислам и Европа. С другой стороны — Эрдоган по отношению к Европе. Это такая проблема, от которой они будут харкать кровью ближайшие лет двадцать и не смогут её решить. Потому что то, что они сделали в предыдущие двадцать лет, вывело их к этой проблеме. Это пресловутая толерантность. Считать равным чужого я не могу, я должен его терпеть! Чтобы компенсировать это терпение, у меня, оказывается, есть право над ним шутить, так чтобы его и оскорблять. Это же связанные механизмы. <...> Вот они долго нам рассказывали, что «свобода твоя заканчивается там, где начинается свобода другого...» И так устроено самое прогрессивное общество... Враньё! Когда они рисуют эти карикатуры на пророка, они говорят, это — «наша свобода». Но вы ведь оскорбляете чувства других людей своим действием! Как же ваши либеральные ценности?

... Когда мы ссорились с твоим папой, (а ссорились мы в основном потому, что мне казалось, что он не разгадывает верно мои прихотливые шарады, а значит — о, ужас! — не любит меня), он выбегал глотнуть воздуха, задыхаясь от острой нехватки слов. А я охватывала тебя руками поверх мячика живота и горестно сетовала, что, вот, нас не понимают, не любят, и остались мы с тобой вдвоем, но мы-то друг друга не бросим, никогда, и всегда поймем без лишних слов... Папа твой возвращался, клал перед нами цветущую веточку алычи, и говорил свое кроткое «прости меня». Он очень быстро убеждал себя, что виноват сам. Даже когда не понимал в чём. Такой он у нас Мужчина. Драгоценный. Потом были веточки с цветками черешни, потом вишневые, яблоневые веточки. Весь порядок цветения фруктовых деревьев Юга был представлен в умилостивление Богини Воображаемой Боли. Ах, эта роскошь ссор ни о чем! Это сладостное безумство риска: всё или ничего! Как не боялась я тогда претендовать на то, чтобы меня просто угадывали. Без слов. Потому что, что же ещё есть любовь, если не эта безошибочность понимания друг друга? Так я думала тогда. Сейчас... впрочем, неважно.