Шамиль Аппаев, 02.02.1988

Повесили мысли мои,
утопили мой вздох,
расстреляли мое беспокойство.
И вот, задумчивый, словно рассвет,
я смотрю сквозь кровавые стекла окна
и сквозь веки мои, что дрожат, как роса.
Меня преследуют, словно богатство,
сокрытое в трюме, и псы мою тень разрывают.
Ничего у меня не осталось:
гвоздями прибили к дверям мою кожу,
камнями мои позвонки раздробили.
Затравлен я! Комната эта — мой склеп,
Здесь последняя на пол слеза упадет,
на обоях останется след от ногтей.

Нам не вернуть то невозможное лето. Оно бесследно расплавилось в темном золоте спелых колосьев. А чувства, некогда гордо возвышавшие нас к солнцу, устало склонили головы к земле, смирившись с поражением.
Как жаль, что мы не обрели в отношениях самого главного: доверия. То самое, с каким обычно, рука об руку, счастливые пары идут дорогой жизни. Нашего доверия хватило довести нас до перекрестка между цветущим маем и унылым сентябрем. Мы были юны и беспечны, чтобы понимать: насколько важно удержать этого верного попутчика... Ты уходишь с дождем, заботливо укутанная его плащом, расшитым жемчужным бисером.
Я закрываю глаза и подставляю лицо отчаянно кружащему ветру. Он яростно хлещет меня по щекам и губам до тех пор, пока не утихает его ревностный гнев.
Ощутив на губах солоноватый привкус проступившей слабости, я медленно открываю глаза. Сердце глухо молчит. Звенящая боль отдает в области ключицы, что до сих пор помнит трепет твоих поцелуев.
Нам не вернуть чувств, упорхнувших от нас беззаботными летними бабочками.
Тебя не вернуть. Пора возвращаться домой.