Евген Черепанов, 05.09.1991

Двинутся маньяки на хромой собаке,
А за ними — шлюшки на больной лягушке.
А за ними — урки, ой, да на сивке-бурке,
Едут и смеются, чуриков жуют. К Охотскому морю придет крысолов,
В него окунет весь богатый улов.
И выпьет свой грог и расслабится он,
Мол, долбись с ними сам, старина Посейдон.

…Что-то снова пробуждалось в душе, пульсировало в висках, не находя выхода. Я точно не знала, что именно. Однако догадывалась – раньше мне было знакомо это чувство. Я дорожила им и боялась потерять, иначе бы воспоминания о прежней жизни не вызывали такой изнурительной боли.
Я выходила на улицы старого города и бродила до утра одинокой тенью среди других неопределенных теней. Стоя на мосту, что пролегал над рекой, наблюдала за тем, как неустанно все вокруг: вода, тихо несущая время, сияние далеких звезд, размытые линии зданий и домов, охваченных туманом. Я рассматривала четкие линии своих ладоней в поиске ответов относительно совершенных нелогичных поступков.
Моя жизнь была похожа на этот мост: по одну сторону раскинулось прошлое, а по другую будущее. Эти половины были разделены между собой настоящим, в котором я не находила места, не находила себя. Я держалась за кованые перила и ощущала, что мои чувства прочно закованы под замком.
Я всматривалась в глубинную темень, пытаясь разглядеть отражение своего чувства. Ночная вода тщательно скрывала все тайны. Она лишь подсказывала, что когда-то я уже была здесь, в этом месте. Я долго ждала кого-то. Того, кто так и не пришел...