Саша Виноградов, 16.01

Мне ничего не приносили на блюдечке, когда я был молодым. Если бы я добился успеха сразу, то не смог бы оценить, насколько счастлив сейчас. Я тоже хотел быть музыкантом с раннего детства, хотя я не мог представить, как добьюсь этого. Я каждый день репетировал, потом закончил школу, стал школьным учителем, работал в офисе, сменил много разных занятий. Но всегда думал о том, как стать музыкантом. Потом решился отправиться в Лондон без денег, иногда голодал и потом представилась возможность. Я никогда не жалел о том времени, потому что это расширило рамки моего восприятия.

Есть одиночество, которое можно убаюкать. Руки скрещены на груди, колени приподняты, и покачиваешься — движение это, в отличие от качки корабля, смягчает душу и убаюкивает. Оно исходит откуда-то изнутри и обволакивает тебя плотно, как кожа. Есть ещё такое одиночество, которое словно накатывает извне. Его не убаюкаешь. Оно живое и существует независимо, само по себе. Оно иссушает и разрастается, захватывая всё вокруг, так что даже звук собственных шагов будто доносится до тебя со стороны.