Анастасия Чуракова, 18.08

Когда ждешь какого-то момента или встречи с человеком, то хочется жить быстрее.

Они убивали собственных братьев, их предавали очищению и просто предавали. Самые начала их жизней рифмуются с финалами, которые придут словно гром среди ясного неба и навсегда впечатают их образы в почву. Собственные деяния влекут их вперед словно звери, чья природа — ненависть друг к другу: свирепые львы и огненноокие вепри, вместе впряженные в постромки, они взрывают землю и разносят возниц в клочья об острые камни. Золотые ожерелья, которые они набросили на шеи своих жен, становятся удавками на их собственных шеях, волоча их лицом вниз по земле. Они наблюдают за тем, как ветшают их образы. Они чувствуют, как лопается и расходится на них кожа. Они щетинятся иглами сломанных и торчащих наружу костей. Их воспоминания — воспоминания стариков, тех, кто видел смерть в избытке, кто смотрит со стен, кто платит за жизнь выкуп и после смерти сыновей теряет вкус к жизни.