Александр Оксаненко, 22.02

Я люблю тебя. Я думаю о тебе и ищу тебя повсюду. Кажется, я просто боюсь. Я хочу тебя ласкать, заботиться о тебе, быть с тобой, рассказывать тебе рассказы, от которых ты заснешь у меня рядом. Пока мы близки, смерть далеко. Она не осмелится приблизиться. Мы можем подождать... А вот жизнь не ждет. Ничто не вечно под луной, поэтому не нужно нам цепляться друг за друга. Это бесполезно.

Не помню — кто из моих приятелей обронил после первого занятия : «Как вообще сознание русскоязычного человека может воспринять язык, на котором неприлично звучущее слово «ялда» означает «девочка»?
Что там «ялда», доложу я вам! Что там невинная «ялда», повторяю, если наш преподаватель каждые три минуты бодро повторяет непристойное слово «схуёт», от которого напрягается и переглядывается вся группа.
Вдруг она прервала свою речь, по-видимому заподозрив, что мы не все понимаем.
— Как будет по-русски «схуёт»? — спросила она на иврите, оглядывая класс. Повисло секундное молчание и один из учеников, пожилой доктор исторических наук, сказал в тишине мрачно:
— Да так и будет...
Впоследствии выяснилось, что Хана рассказывая о непростой жизни в этой стране, просто советовала всем нам хорошенько изучить свои права (они же «схуёт») с тем, чтобы во всеоружии вступить в борьбу с пресловутым чудовищем — вездесущей израильской бюрократией.