Александр Филоненко,

— Вы привержены теме гомоэротики, альтернативных сексуальных практик, причем делаете это открыто, без камуфляжа. Полагаете ли вы, что откровенное отражение этой тематики поможет росту толерантности в обществе?
— Я смотрю на это иначе. Вы считаете, что я откровенен. Разве? На протяжении всего фильма «И все же Лоранс» слово «транссексуал» произносится лишь один раз. Повторяю: я фокусируюсь на теме любви больше чем на чем-нибудь другом. И в «Я убил мою маму», и в «Воображаемой любви», и в этой картине стараюсь не концентрироваться на физиологических деталях. Очень часто не называю вещи своими именами, потому что эти имена воспринимаются осуждающими ярлыками. Ведь вы же не называете братьев Коэн «еврейскими режиссерами». Почему же тогда вы, по сути, называете меня «режиссером — геем»? В слове «гей» не должно быть осуждающего смысла, как и в слове «еврей». Я презираю приклеивание любых ярлыков. Я отношусь к своим фильмам просто как к фильмам. Они либо эффективны, либо нет.

«все предавали и будут предавать.
даже те, в ком ты уверен на все 100 и даже 1000процентов.
даже те, с кем ты проводиишь каждый день вместе.
даже те, с кем у тебя тысячи замечательных моментов.
даже те, от прикосновения которых, у тебя мурашки по телу.
даже те, кого ты знаешь наизусть.
даже те, кто знает наизусть тебя.
даже те, для кого ты — главное в жизни (по их словам, естественно)
даже те, кто говорят, что любят тебя.
даже те, кто дороже жизни для тебя.
тебя еще не предали?
жди.
все предавали и будут предавать.”