Игорь Сажин, 29.05.1987

И хотя морально он готовился к этому длительное время, надежда не покидала его до самого последнего момента. Даже когда она завершила свой монолог, когда отстранилась, отведя глаза и попрощалась, сдерживая слезы, он не осознавал, что это все отныне завершится. И теперь, спустя несколько дней без её общества: полюбившегося запаха, нежных рук, любимых зеленоватого цвета глаз, искренней улыбки, звонкого смеха, который она никогда не сдерживала, ее теплых губ, прикосновение к которым доставляла ему истинное счастье; лишь в тот момент, когда остался один на один с этими воспоминаниями и горечью во рту, вызванной крепким кофе, а может той болью, что она ему оставила, он, выпустив из носа сигаретный дым, почти физически ощутил боль от осознания. Осознания того, что ее больше нет рядом, что отныне он лицом к лицу с самим собой, тем собой, которого он так ненавидел, а она любила.

— Слушаю, мисс Вудс.
— Может ли обвиняемый отчитываться за каждую эякуляцию?
— Интересно, почему Вы затронули эту тему?
— Если подсудимый не разыскивал всех женщин с которыми переспал, чтобы выяснить, не родился ли у них после этого ребенок, то и сейчас он не имеет права настаивать на родительских правах. Почему сейчас? Почему именно эта сперма?
— Я вижу, к чему Вы клоните.
— Значит по логике — сперма, выброшенная в результате мастурбации, является жертвой беспечного отношения со стороны хозяина?
— Я полагаю, что Вы только что выиграли дело!