Aldo Moroni,

— Разве не очевидно, что тебе не выиграть эту войну?
— Расхожее мнение. Его разделяли все римляне, убитые мной.
— И среди них мой сын.
— Простите, император, но я не могу скорбеть о павшем солдате, убившем Крикса.
— Галл погиб на поле битвы, но мой сын был лишен этой чести!
— Но не по моему приказу. Он жестоко обошёлся с той женщиной и она совершила возмездие.
— Теперь и я желаю отомстить за сына. Как и ты за свою жену, которую...
— Даже не думай сравнивать наши потери! Твой сын сражался за республику, которая вырвала из моих объятий невинную жену и обрекла на рабство и смерть.
— И ты готов отправить тысячи людей вслед за ней?
— Всё, что случится с моими людьми, произойдёт по нашей воле. Мы решаем свою судьбу, а не ты, римляне, и даже не боги!
— Вы лишь выбрали время и место своей смерти.
— Лучше пасть от меча, чем от хозяйского кнута!
— Но разве это залечет гниющую рану? Если приносящий дождь совершит чудо и победит Красса и его легионы, покинет ли он республику? Утешится ли он тем, что свершил свое правосудие?
— Нет никакого правосудия. Ни в этом мире.
— Хоть в чем-то мы пришли к соглашению.
— Когда мы снова встретимся, я убью тебя.
— Нет. Ты можешь попытаться.
— Для этого и нужна свобода.

Твоё сердце должно быть моим,
Твоё сердце вернёт мне весну.