Ирина Тырнова,

— О, — возразила Эстелла, — у меня, разумеется, есть сердце в том смысле, что его можно пронзить ножом или прострелить. И конечно, если бы оно перестало биться, я бы умерла. Но вы понимаете, что я хочу сказать. У меня нет никакой мягкости — никаких чувств... сентиментов... глупостей.

Я не настолько взрослый, чтобы в моей игре разум преобладал над инстинктами.