Екатерина Бурлакова, 16.07.1988

Иллюзии определённые, рассеивание которых мы сегодня видим на Украине, другой тип иллюзий, он был характерен и для меня, и для моих товарищей... Иллюзий, связанных даже не с русской весной, не с донбасской историей, а иллюзий, связанных с тем, что... у меня было ощущение, что правда, честность, достоинство — побеждают всегда. Я до сорока лет пребывал вот в этом удивительном ощущении, что хорошее должно побеждать. И когда я начал писать эту книгу, мне пришла в голову очень простая и банальная мысль, что идеалистов надо бить лицом об стол. И меня жизнь ударила лицом об стол. Вот это огромное кладбище на Донбассе погибших моих товарищей, которые казались мне лучшими людьми на земле, которые, казалось мне, дают надежду на другую жизнь в России, на видоизменение ситуации, на что-то такое, о чём хочется писать стихи и петь песни. Их всех убили. Они лежат мёртвые. Я остался один. Я смотрю на это в глубокой тоске. И вот я об этом написал книгу, что я дожил до сорока трёх лет и я проиграл. Хотя русская весна осталась, Донбасс мы так или иначе отвоевали и никогда его не сдадим, но ощущение горькое у меня.

Мысли крутились в голове, словно подхваченные гигантским торнадо. Ничего не разобрать, ни на чем не сосредоточиться. Мое сознание как будто выпотрошили и разложили на солнцепеке. А я смотрю на эти свои внутренности и ничего не могу понять.