Леся Дністрянська, 06.09.1980

Я не признаю судей над собою и знаю, что я теперь вне всякой власти суда. Еще недавно рассмешило меня предположение: что если бы мне вдруг вздумалось теперь убить кого угодно, хоть десять человек разом, или сделать что-нибудь самое ужасное, что только считается самым ужасным на этом свете, то в какой просак поставлен бы был предо мной суд с моими двумя-тремя неделями сроку и с уничтожением пыток и истязаний? Я умер бы комфортно в их госпитале, в тепле и с внимательным доктором, и, может быть, гораздо комфортнее и теплее, чем у себя дома. Не понимаю, почему людям в таком же, как я, положении не приходит такая же мысль в голову, хоть бы только для шутки? Может быть, впрочем, и приходит; веселых людей и у нас много отыщется.

Скажите, вы снимали маски?
И что за ними, пустота?
Иль вихрь сумасшедших красок,
Иль маски новой чистота?
Так, может, это вы — актеры,
А я — ваш зритель и судья,
Решающий смешные споры?
Мы с вами квиты, счет — ничья.
Мне не чужда печаль и грусть,
Но я сквозь слезы улыбаюсь
И Грустным Клоуном зовусь,
Снимая шляпу перед вами.