Юлия Светличная, 12.10

Как жажду средь мрачных равнин
Измену забыть и любовь,
Но память, мой злой властелин,
Все будет минувшее вновь. Все было лишь ложь и обман...
Прощай и мечты и покой!
А боль незакрывшихся ран
Останется вечно со мной.

Иные до сих пор берут на себя смелость утверждать, будто литературное творчество — процесс интимный, сродни любви, и подобно высокой страсти приводящий к рождению на свет художественного произведения. Увы, в наш прагматичный век этот тезис справедлив уже далеко не так непреложно, как прежде. Впрочем, и сейчас подобное случается, причём отнюдь не так редко, как могло бы показаться пессимистам. Тем не менее современный читатель всё чаще встречается с авторами, не рожающими свой шедевр в муках, как заведено от веку, а берущими на воспитание чужого младенца.