Татьяна Козловская, 10.02

Я уже вычислил, что все, кому хочется читать свои романы вслух, неминуемо неблагонадежны. Если это — не старый добрый поцелуй смерти, то его тогда вообще не существует.

Во мне дымно, сумрачно, прохладно,
Как в церквушке на краю села,
Тлеет свет и сладко пахнет ладан,
И ребенок возле алтаря
Тихо-тихо молится и плачет,
И скребет словами тишину:
«Дай им всем, мой Боженька, удачи,
Дай им всем по своему зерну,
Чтобы в душах выросло садами
То добро, что сеятель и жнец,
Та любовь, что зреет между нами,
Дай им всем начало и конец».
Во мне тонко, медленно, соборно,
Я рисую крестик на груди,
А моя босая беспризорность
Бродит между гаснущих кадил,
Между миражей, недосыпаний,
Между войн, страданий и больниц.
А потом возьмет он в руки палку
И пойдет сбивать ближайших птиц.