Евгений Пресняков, 18.01

Когда я ещё был на свободе, мы с другом проезжали по мосту Сан-Рафаэль, и он сказал мне тогда: «О, гляди-ка, твой будущий дом — тюрьма Сан-Квентин». Этот сукин сын, походу, сглазил меня.

Рамон остался. Длинная на часах бежала, толстая ползла за ней, а чиновники хлопали папками: не знали, как выманить упрямого старика. Однажды утром мы увидели с высоты, как наш Сан-Луис становится дном. Поднималась вода. «Что с Рамоном?» — спрашивали мы у трусливого народца в галстуках и пиджаках. Те отмахивались: «Да помер он. Живите спокойно уже». Но спокойно нам не жилось: на затопленной церкви всё так же звонили колокола. Только теперь не к службе, а по ночам.