Анна Арсеньева, 24.05

Люди просто так не исчезают. В Германии мне нравилось три вещи: мой мерседес-бенц, отсутствие ограничений скорости на автобанах и чёрный рынок, на котором я мог продать всё, что попадало мне в руки. В мирное время воинственный человек нападает на самого себя. И помните: быстрое движение разума — сумашествие, медленное — святость, застывший разум — божество. Белые! Значит будет теперь везти... Просто год такой был. Ничего! Вычистим землю, посадим сад и сами ещё успеем погулять в этом саду! Наверное, так все войны начинаются, а потом идут и идут. Твой враг делает тебе что-то плохое, а ты делаешь ему что-то ещё хуже, а потом он отвечает, а ты отвечаешь ему, и становится только хуже и хуже, и в конце концов кто-то бросает бомбу. Война – это не игра. Только дети, психи и генералы так думают. Война – это боль, война наносит раны, убивает и приносит несчастья. В конце пути слов нет, есть лишь покой. Покой, где меня не покидают призраки прошлого, людские судьбы. У меня такая работа: я постоянно вижу в людях самое лучшее и самое худшее, я вижу их уродство и красоту и не понимаю, как в одном существе может быть и то, и другое. — Кто за то, чтобы теперь выбирала мама?
— Э, алё, дети, хорош, опомнитесь: она щас какую-то дыру выберет! Вы же знаете, у мамы нет вкуса.
— Она же выбрала тебя. Сейчас вы узнаете, как я матом выбивал дурь из людей... Бабы закрывайте уши. Кирьянова: — Знаете, товарищ старшина, есть вопросы, на которые женщина отвечать не обязана.
Васков: — Нету. Нету здесь женщин! Есть бойцы и есть командиры. Война идёт, и покуда она не кончится — все в среднем роде ходить будем.
Кирьянова: — То-то у вас постелька до сих пор распахнута, товарищ старшина среднего рода… Всех нас что-то убивает. Это хорошо, когда чувствуешь себя немного не в себе. Кто к учению глух, хуже вора — сам у себя крадёт.

Кто часто озирается, тот ничего не видит.