Юлия Моисеева, 15.09.1989

Отпуск… как много в этом звуке для сердца русского слилось, как много в нем отозвалось. И ведь правда, друзья мои, разве может какой-нибудь немец, англичанин или японец несколько дней в году отрываться так, чтобы потом приходить в себя одиннадцать месяцев? Кто из нас с вами не пил водку под палящим солнцем Египта или не просил турецких аниматоров спеть «Подмосковные вечера» душной антальской ночью? А рыцарские турниры на родине корриды, где мы дружно вопим: «Шайбу, шайбу»? А несчастные католические священники в Ватикане, которые лихорадочно начинают молиться, когда мы, дыхнув на них перегаром, нетрезвым голосом требуем подвести нас к иконе «Неупиваемая чаша»? А бедные жители Канарских островов, которых, как дятлы, долбим: «Где у вас тут канарейки гнездятся?» Что, нахлынули воспоминаньица? Потянуло на отдых?

я не верю, что город –
пылью густой напудренный,
где написана каждая яма, пятно,
зазубрина,
где чердачные кошки смотрят глазами
мудрыми,
превращая чердак в чертог –
этот город,
что мне январь подаёт под сахаром,
что меняет окрас от склепа до
инкубатора,
где птицы поют о смехе
над всеми людскими страхами –
вчера был со мной жесток.