Василий Алексеев, 28.12.1989

— Скажи мне, Пол, если я начну копать под твоим прудом, в смысле серьезно копать, я её там найду?
— Ладно, преимущество на твоей стороне, Джек. <...> Ты даже не представляешь ту боль, которая у меня внутри.
— Хах...
— Нет, погоди, дослушай меня! Дай я скажу. Есть идея для сделки — полное признание. Я опишу все детали, все о каждой из жертв. Вспомню подробности всех преступлений, всех. У меня очень хорошая память. Я набью дело до отказа и перевяжу сверху бантиком. Только не инъекция! Заприте меня в психушке, что угодно, но только не инъекция! Я заслуживаю жить с этой болью.
— Я давал тебе шанс. Хватит.
— Нет, послушай, ты должен мне! Это я решил подвезти тебя на дороге, иначе твоя операция провалилась бы! Мое решение, моя идея, это была моя история! Тебе что, этого мало? Похоже, что так. Я отдал тебе все это. Оставь мне концовку.
— Моя мне нравится больше.

Осень в Париж на бульвар Сен-Мишель
Тихо прокралась вчера и со мною
Встретилась там, под густою листвой,
Тихой от зноя. Шёл я на Сену тогда, и в душе
Вспыхнули вдруг хворостиночки песни -
Дымные пурпурные огоньки, Смерти предвестье. Осень настигла. И вздрогнул бульвар,
Осени губы мне что-то шепнули.
Пёстрые листики-шутники
С веток спорхнули. ... Лето очнулось. И в этот же миг
Осень, смеясь, из Парижа бежала.
Все это понял лишь я, да листва
Чуть задрожала.