Борис Чернецов, 27.06.1989

В этом видно различие между его любовью и моей: будь я на его месте, а он на моём, я, хоть сжигай меня самая лютая ненависть, никогда бы я не поднял на него руку. Ты смотришь недоверчиво? Да, никогда! Никогда не изгнал бы я его из её общества, пока ей хочется быть близ него. В тот час, когда он стал бы ей безразличен, я вырвал бы сердце из его груди и пил бы его кровь! Но до тех пор – если не веришь, ты не знаешь меня – до тех пор я дал бы разрезать себя на куски, но не тронул бы волоска на его голове!

Ты распустишь из сердца болящую зябь слов, как будто отдаренных свыше, очень тихо, воздушно, почти для себя и еще для кого-то, кто слышит.