Анна Мехиляйнен,

Вот потому-то люди в метро так и выглядят, каждый скулит, что его нудная работа — полное дерьмо, что всё бессмысленно и бесполезно, но, несмотря на это, никто не хочет ничего менять. Все предпочитают забываться и терпеть, скучать и прозябать. Ну и хрен с ними, пусть, а я так не могу. И плевать, что я останусь без гроша до конца жизни. Уж лучше быть грязным и голодным, чем потерять вкус к жизни и сдохнуть со скуки.

Но всё дело в том, что во время бега всегда есть эта доля секунды, когда боль разрывает меня, когда я с трудом могу дышать и когда всё, что я вижу — это пятна цвета — и именно в эту долю секунды приходит боль, она очищает меня. Я замечаю что-то слева, вспышку цвета (золотисто-каштановые волосы, корона из пылающих листьев) — и я знаю, что если поверну голову, то увижу его рядом, смеющегося, наблюдающего за мной, протягивающего ко мне руки.
Конечно, я не поворачиваю голову, чтобы посмотреть.
Но однажды я это сделаю.
Однажды, я сделаю это, и он вернется, и все будет хорошо.
А до тех пор я бегу.