Анастасия Слесарева, 23.10.1989

— Финрод понял, отчего Маэдрос страдал. Не от того, что его пытали. От того, что пытка закончилась.
Лютиэн изумленно распахнула глаза. Это действительно было непредставимо.
— Тебе страшно? — Ородрет взял ее за руку. — Мне тоже стало страшно, когда я услышал объяснение. Это странное свойство наших fear — не знаю, проклятие или дар. Если нас терзает нечто, что мы бессильны изменить, и неспособны перенести — мы со временем начинаем испытывать от этого некое извращенное удовольствие. И избавление от страданий потом кажется нам мукой... Видимо, иначе не выжить; видимо, это свойство природы — нам на благо... но если мучения длятся слишком долго — потребность в них делается неистребимой. В это сложно поверить, не испытав на себе... Речь не только о Майтимо — многие нолдор, особенно в последнее время, начали чувствовать что-то вроде этого... Они полюбили жизнь, которую мы здесь ведем — но не так, как любите вы, синдар. Они упиваются сознанием своей обреченности и своей волей к смерти.