Kanat Elikbaev,

О мудрый древний сфинкс — средь жизни суеты и круговерти,
Хранишь ты тайны бытия — рождения, любви и смерти.
Из камня сотворен, тебе до горестей и чаяний людских нет никакого дела...
Не воскресит поэзия того, чье сердце и душа в отсутствии любви окаменели.

— Я не могла больше смотреть, как мой любимый человек старится,  — сказала она.  — Теряет форму, привлекательность, ясность ума… Когда-нибудь он стал бы кваzи… но вот таким… старым и нелепым…  — Она презрительно посмотрела на Михаила.  — В то время как настоящая, полноценная, высшая жизнь  — рядом. Надо лишь умереть, пройти неприятный этап… и воскреснуть. Вечно молодым.
— Вечно мёртвым,  — шёпотом сказал я.
— Вечно молодым, – повторила Виктория и замолчала.
— «Любимых убивают все,  — сказал Михаил и рывком поднял Викторию со ступенек.  — Но не кричат о том. Трус поцелуем похитрей. Смельчак  — простым ножом».
— Стихи пишете?  — поинтересовалась Виктория.
— Это Оскар Уайльд, дура дохлая,  — сказал я. Покосился на Михаила.  — И дело не в том, что дохлая, а в том, что дура.