Людмила Шуваева-Жиганова, 09.08

Я хочу помнить, откуда у меня этот шрам на щеке. Я хочу помнить, как обнаружил три окровавленных тела, как горел дом Дороти Бальмонт, как хоронили Дэла. Чем больше дерьма во мне кипит, тем сильнее становится отвращение. А оно в свою очередь — главная мотивация. Движущая сила, побуждение. Может быть, ваш бог и создал человека, лишь потому что его тошнило от своей ублюдочности. Вроде как воплощение внутреннего мира, трансляция духовной беспомощности. Нашел недостаток — цунами. Несколько тысяч дефективных нейронов устранены.
Еще проблемы? Что ж, землетрясение. Еще несколько сотен бракованных клеток извлечены.
Все просто. И не надо искать причину.
Обреченность и раболепие. Признание факта, что все мы — временные показатели вселенского убожества. Я не хочу, чтобы мной кто-то распоряжался. Причем так, будто я сраная упаковка сахара, которую можно поменять в любой момент.

Если же вы хотите сполна вкусить дороговизну первоклассных токийских отелей — закажите себе свежевыжатый апельсиновый сок. Минимальная цена за стакан жидкости, добытой из самых обыкновенных апельсинов, бережно хранимых в умопомрачительном прозрачном холодильнике, составляет восемь долларов, хотя в некоторых местах вас попросят заплатить за этот божественный напиток пятнадцать долларов. И ощущение будет такое, будто вы не сок пьете, а таможенную пошлину, взимаемую японским правительством…