Андрей Тимошин, 10.12.1986

Царь, не царь, это я не знаю. Моё дело маленькое: конверт по адресу доставить да в почтовый ящик сунуть. Вот это письмо например. Кому? Читаем. Россия. Хм, всей стране стало быть письмо. О нет, дальше что-то написано. Москва, улица Кириенко, дом пять. Письмо, значит, всему дому? Нет, нет, нет, тут ещё внизу дописано. Иванову С. П. Вот так всегда: сперва страна, потом город, улица, дом, а внизу, корявенько так, Иванов С. П. А я тут на днях за границей побывал, так у них там всё наоборот: вверху написано Геру Филе Шмульке, Штирлиц-штрассе, Дюсельдорф. А в самом низу «Германия». Вот как надо: сперва человек, Шмульке там или Иванов, это неважно. Важно то, что человек, я. А страна — приложение. Вот это и есть демократия

Качнет колыбель тихо дрема Ночница,
Коснется лба нежной рукой,
Уставшее солнце все ниже садится,
Скрываясь за Росью-рекой.
И месяц уж по небу ходит высоко,
Он млад нынче и златовлас,
А зори его холодны и далеки,
Но чем-то похожи на нас. Ой, Лели, усни, а я буду тихонько тебе напевать о ветрах
О лютых морозах, о зимах студеных,
Что спят в человечьих сердцах.
Там хитрые змеи, там вещие птицы,
Там люди без песен и глаз.
Они под полой прячут души и лица,
Но чем-то похожи на нас.