Antoine Vilain, 12.05.1998

Кто преступает веление государства, тот считается таким же преступником, как и преступающий заповеди Божии – это взгляд, который удержался еще со времен господства церкви. Бог – свят сам по себе, и заповеди церкви, как и государства, – заповеди этого святого; он дает их миру через посредство своих помазанников и деспотов, венчанных «Божией милостью». Если церковь имела смертный грех, то государство имеет «достойных казни» преступников, если первая имела еретиков, то второе имеет государственных изменников, если первая налагала церковные наказания, то государство налагает уголовные кары; церковь вела инквизиционные процессы, государство – фискальные; словом, в церкви – грехи, в государстве – преступления, в церкви – инквизиция и в государстве – инквизиция. Но не настанет ли час, когда и святость государственности падет, подобно церковной? Страх перед его законом, благоговение перед его величием, покорность его «подданных», долго ли еще продержится это все? Не исказится ли, наконец, «святой лик»?

Ты можешь много чего изучать, но свою принципиальную политику лучше держи при себе. Это то же самое, что распинаться о том, что якобы Бога нет и говорить это тому человеку, которому религия помогает жить. Попробуй скажи это какому-нибудь исламисту, и он тебя просто зарежет ножом. Если ты считаешь себя убеждённым атеистом, держи это при себе. А если ты начинаешь это говорить для всех, ты просто выглядишь тупым ослом. Вот и всё, не более того.