Marina Pidanova, 30.12

Я повстречала его весною,
Он был художник почти известный,
Мы целовались с ним под сосною –
И он женился, поскольку честный.
Он пил немного, он был негрубым,
Такое счастье, девки, лишь раз бывает!
Одно смущало — почистит зубы,
И вечно тюбик не закрывает. Но я внимания сперва не обращала –
Такой мужчина мне небом даден!
И все по-бабьи ему прощала,
Все — даже тюбик, будь он неладен... А он, рисуя, впадал в нирвану,
то вдруг обнимет — люблю, говорит, и баста!
То вдруг, проказник, потащит в ванну...
А там открыта зубная паста! А я, как дура — носки стирала,
В супы ложила бульонный кубик,
И все просила, все умоляла:
«Почистил зубы — закрой, блин, тюбик!» А он, скотина — ну как нарочно:
«Все это, Глаша — говорит — второстепенно!»
Скажите, девки — ну разве можно
Любить и гадить одновременно?! И я с досады ушла к соседу,
Ведь у соседа — вставная челюсть.
... На полке тюбик от «Бленд-а-меду»
Лежит закрытый. Какая прелесть...

Между нами проложены рельсы и летят поезда.
Мы друг друга из сумрака леса зовём иногда.
Пассажиры слышат немного этот звук,
Принимая его за дороги скрип и стук.