Екатерина Лубяная, 01.11.1991

Нам трудно сегодня понять наших предков,
Забыли отцов.
Мой дед о войне мне рассказывал редко,
И прятал лицо...
Ни холод, ни голод мы не испытали,
Не видели смерть.
Как рвет чье-то тело кусок острой стали,
Нельзя нам смотреть.
Мы мирные люди, а где бронепоезд?
Давно экспонат....
Живем мы спокойно, и так, успокоясь,
Не смотрим назад.
И так, постепенно, забыв о невзгодах,
Живем, как во сне.
Но только тревожно, тревожно чего-то,
И муторно мне...
И снится порою, как свастика снова,
Над миром встает.
И жгут города, а за каждое слово,
В ответ — пулемет.
И люди живые пылают, как свечи,
И дети в гробах...
И расчеловечиванье человека,
И страх! Страх! Страх! Страх!

— Был же какой-то кандидат? Слышал — опыт, стаж, все такое?
— Ага, сразу после института, но с пятилетним опытом работы. Он на первом курсе зарегистрировал свою фирмочку и раз в полгода себя в ней повышал. К диплому значился спецом высшего класса, притом что подрабатывал на жизнь мелкими шабашками! — Митрич одобрительно покачал седой головой.
— Уволил?
— Такой талант?! Зачем, я его в плановый пристроил. Пусть настоящего опыта наберется.
— Нехорошо ты поступил, они его плохому научат. Пьянство, плети, содомский грех — вот что такое этот ваш плановый отдел.
Стоящие в курилке две сотрудницы планового польщенно захихикали.